Девчонки шикнули на него: «Тише!»
Горан поморщился, вытирая влажную щеку ладонью:
– Я умер?
– Сомневаюсь. – Злата помогла ему подняться. – Нам нужно уходить. Скорее!
Люди в лохмотьях ползали по земле, невнятно бормоча. У порога лежал чужак в балахоне. Серую ткань просторного одеяния покрывали драгоценностями орнаменты заостренных символов. Горан приблизился, троица крадушей осторожно последовала за ним. Незнакомец лежал на спине, его открытые глаза незряче смотрели впереди себя. Из кармана балахона торчал кусок пергамента с морским узлом.
– Послание капитана, – шепнула Исмин. – Записку перехватили.
– Он жив?
Палка, которую оживил чужак, извивалась возле лысой головы бородавчатой гадюкой. Горан толкнул ногу в кожаном сапоге:
– Дышит.
Тами выглянул на сраженного противника:
– Злата спустила монстров.
– Я видел, – Горан сглотнул, чувствуя, как от воспоминаний роятся по коже мурашки.
– Нас всех задело, – призналась Исмин. – Эти, – она кивнула на ползающих бедняков, – до сих пор оглушены ревом многоликих.
Злата обхватила голову руками, пятясь в сторону.
– Простите. Я хотела остановить этого монстра. Я не желала вам зла!
– Кто он такой? – Тами бесстрашно шагнул к незнакомцу с любопытством. Палка угрожающе поднялась над телом чужака сторожем. – Зачем они напали на нас?
Исмин сняла с крючка качающуюся лампу с грозовым скатом и осветила поверженного противника.
– Это змеяд. – Горан смотрел на синюшную кожу, в мутную дымку широких глаз недруга. Бритое темя покрывала печать отступника – клубок змей. Над чёрной губой желтело шесть клыков. Руки подрагивали, впиваясь чешуйчатыми пальцами в землю. Он видел ужасы и не мог вырваться. – Этих бедняков одурманило его заклятие.
– Змеяд?
– Перерожденец? Здесь?
– Ты уверен? Откуда он знает о нас?
– Что ему нужно?
– Даже представлять не хочу, – отшатнулся Горан.
Крадуши испуганно расступились.
Кудесник схватил Злату за руку, уводя от змеяда:
– Мы уходим. Немедленно.
– Нужно его связать! – настаивал Тами, всматриваясь в жуткое лицо неприятеля. – Он направит погоню.
– Мы уходим! Слышали?! – Горан обвел крадушей приказывающим взглядом. – Исмин отыщет укрытие.
Дети осторожно обошли встающих на ноги рыбаков. Те не пытались преследовать их, пугливо озираясь, словно припоминая, как попали во двор моряка Гривача. В дверях появился Шепатый. Он прижимал руку к окровавленной голове, окрикивая убегающую племянницу капитана.
Двор остался за камышовыми зарослями. Исмин огибала чудаковатые деревья, искривлённые тонкими трубами. Троица спутников безропотно шагала за ней. Палая листва шуршала под ногами мятой бумагой. Лес густел, становясь бесконечным.
– Слишком близко, – отбросил просьбы о привале Горан. – Преимущество – час. Нельзя задерживаться.
Они набрали во фляги воды в роднике и устало продолжили путь.
Небо серело. Близился рассвет. Ребята вереницей пересекли заброшенное поле. Рощи, скалистые балки, лесополосы за дымящимися селениями. Ноги вяло несли в неизвестность, утешающую мнимым чувством сохранности от могущественных преследователей.
В полдень путники вышли в степь. На расстоянии в два часа пешей дорогой по сухостою, лохматыми холмами возвышался лес. Исмин видела там укрытие. Ветер продувал до костей, но никто не жаловался на погоду и усталость, понимая: промедление – смертельный риск.
На полпути Тами заметил у мышиных нор стукам с ладонь.
– Рядом чернолесье, – он посмотрел слезящимися на ветру глазами вдаль. – Мы вблизи Клеты.
Горану чудилось: он переместился на лист учебника по страноведению. Крепости и провинции, о которых скучающе читал вечерами в Башне, ожили под ногами, заговорили птицами над головой. Клета считалась главным рынком браконьеров. В провинции Ловище испокон веков жили головорезы-охотники, на берегах Талой им содействовали рыбаки, бывшие пираты морей. Живительные притоки Талой превратили лесистую местность Ловища в заповедник Царны, в котором некоторые семьи уподобились хищным стаям.
– Захвати стукам с собой.
Тами расстроенно вздохнул:
– Он так не действует, Горан. Пробовал. Словно корни вырываю.
Кудесник поравнялся с мальчишкой, вынужденно напоминая:
– Ты можешь вернуться домой. Мы бредём вслепую.
Исмин спросила:
– Как скоро достигнем твердыни?
– Если вообще достигнем.
– Злата, ты ведь мечтала! – вскричал Тами обиженно. – Ты так мечтала попасть в неё.
– Тами, нас преследуют. Что за существа – змеяды? – Она вопросительно посмотрела на Горана.
– Крайне опасные.
– Слышал? Тами, ты мал для такого путешествия, – Злата говорила тихо, но интонации её скакали вверх-вниз. – Мы выросли дикарями. Нам крохи известны о Царне, о династии, о гончих и об этих злобных змеядах. Исмин?
Девочка испуганно подняла голову на вопрос. Держалась она по-прежнему отстраненно, избегая взглядов, словно пряталась за нависшей над ресницами челкой. Горану порой казалось, что они – первые сверстники, с которыми Исмин общается.
– Я слышала о змеядах, – призналась она, уступая пристальному вниманию. – Перерожденцы. Ведут охоту на крадушей, как на жертвенных зверей. У тебя есть шанс спастись, Тами.
Увещевания прекратились.
– Неправда! – закричал вслед ребятам Липучка. – Мы выберемся вместе! Я не хочу возвращаться к скалам.
Горан шагал поодаль, избегая развивать сентиментальные темы. Девчонки уговаривали Тами – тот молчаливо двигался рядом. «Откуда в этих крадушах столько сопереживания?» В башне Воспитанников Горан видел нескольких. Их приводил Харман на экзамен по стратегии перемещений. Девочки и мальчики, напоминающие хищных ящериц с одичалыми взглядами. Двое – валились с ног от сонливости. Горан не предугадал ни одного их шага. Крадуши метались по лекционному залу: лезли к окнам, царапали двери в поиске выхода, самые смирные вдруг встрепенулись – бросились нападать на воспитанников. Хаос. Крики. И безумные видения пожаров, войн, ураганных смерчей. Крадатели душ похищали рассудок человека, его память, образы близких, ясность мыслей.
Горан оглянулся на пререкающуюся троицу ребят. Он тоже вредил сознанию, но был человеком – обыкновенным, пусть и с редким талантом. Его силы не являлись угрозой ввергнуть страну в бойню обезумевших жителей. Дети за его спиной, похоже, толком не осознавали всей пагубности исключительных умений. Призраки многоликих обезоружили змеяда. Редкая удача. Змеяды выслеживали крадушей для изучения, перевоспитания, источника сил, и… неизвестно ещё каких ужасов заточения, закаляющих в перерожденцах несокрушимость. Если злость Златы обездвижила змеяда, в венах которого больше ядов, чем крови, а рассудок не восприимчив к магии, – что она способна сотворить с ним? с миллионами других людей?
